Диагноз рак крови у ребенка?
На вопросы отвечает специалист

Что чувствуют родители, когда ребенку поставлен диагноз «рак крови»? Боль, неизвестность и надежда на чудо. Мы понимаем ваши чувства, и вы не одни. Специально для родителей заболевших детей, редакция сайта клиники «Шиба» взяла интервью у д-ра Йорама Ноймана, заместителя заведующего центром детской гематологии, заведующего дневным стационаром и амбулаторной клиникой центра детской гематологии Сафра.

Доктор Йорам Нойман

Какое количество детей в год принимает центр детской гематологии больницы Сафра?

Хочу отметить, что к нам поступают дети с заболеваниями как онкологической, так и гематологической природы, количество которых достигает 150 в год. Что касается детей, с так называемым, раком крови, то ежегодно мы лечим порядка 60-70 маленьких новых пациентов.

Каков процент выздоровления пациентов в условиях центра?

Очень высокие проценты. От 85 % до 95%. Это очень радует. Современный мир детской гемотоонкологии располагает развитыми ресурсами, благодаря которым мы достигаем прекрасных результатов в лечении острой лимфобластной лейкемии, лимфомы и других злокачественных заболеваний крови. Логично предположить, что, соответственно, процент рецидивов низок у таких пациентов - от 5% до 15%, но мы умеем лечить и эти состояния, то есть, в максимально кратчайшие сроки достигать ремиссии.

Каким образом происходит достижение ремиссии?

В случае если ребенок, пройдя определенный курс химиотерапии, соответствующий его индивидуальным показаниям, плохо реагирует на предоставленное лечение, то есть, наступает рецидив, то мы прибегаем к трансплантации костного мозга.

Вам известно количество детей, приезжающих на лечение из-за рубежа?

Конечно. Около 30 детей в год из Казахастана, Украины, и других стран бывшего Советского Союза поступают к нам на лечение в центр детской гематологии. Наши координаторы и медсестры являются носителями русского языка, таким образом, ни у родителей, ни у и малышей нет языкового барьера.

Существуют ли возрастные ограничения при приеме на лечение?

Я бы не сказал. Если речь идет о лимфоме или острой лейкемии, то мы принимаем пациентов до 20 лет, то есть, лечим «юных взрослых» или «взрослых детей». Это объясняется тем, что педиатрические протоколы в области гематооонкологии доказали свою высокую эффективность среди 17 -20 летних пациентов, по сравнению с рекомендациями и протоколами, применяемыми в лечении взрослых при идентичных заболеваниях. И, несмотря на то, что после 18-ти лет положено переходить во взрослое отделение, мы придерживаемся другого мнения и лечим «больших детей» у себя.

Расскажите о протоколах лечения. Что особенного в протоколах Сафры?

Мы действуем крайне избирательно и целенаправленно. Из всей базы протоколов, существующих в мировой педиатрической гематооноклогии, мы выбираем самые действенные и доказавшие свою результативность по каждому конкретному заболеванию. К примеру, при лечении ювенильной саркомы и рабдомиосаркомы мы используем лучший европейский протокол, называемый EURO-EWING, а по американским протоколам- мы лечим множество других заболеваний. Многолетний опыт, стоящий за протоколами, высокая эффективность избранной тактики лечения, подтверждена высокими процентами выздоровления и позволяют нам с уверенностью использовать эти протоколы.

Сафра тесно сотрудничает со всемирно известными гематоонкологическими и онкологическими центрами. Расскажите об этом.

Да, нас связывают долговременные отношения с международными центрами Saint Jude, Memorial cancer center в Нью Йорке и многими другими. Встречи, конференции, обмен мнениями, взаимное консультирование – все это для того, чтобы в нужный момент предоставить лучшее решение проблемы в каждом конкретном случае. У нас нет шаблонов. Мы персонально работаем с каждым ребенком! Для каждого заболевания и его разновидности мы находим безупречное лечение.

Как Вы и упомянули ранее, в случае рецидива рака крови, Вы прибегаете к процедуре трансплантации костного мозга. Является ли эта манипуляция доступной для пациентов из-за рубежа?

Абсолютно доступна. Никаких ограничений. Я хочу отметить, что гражданство пациента никоим образом не влияет на процесс подбора донора и осуществление пересадки костного мозга в Израиле.

Допустим, в центр трансплантации приезжает ребенок с родственным донором, биологический материал которого теоретически должен подойти. Каков шанс приживаемости в реальности? И если этого не происходит, то каков следующий этап?

Исследования и статистика подтверждают тот факт, что у каждого реципиента, планирующего получить донорский материал от брата или сестры, шанс приживаемости костного мозга составляет 25%. Соответственно, у 75% реципиентов аутотрансплантация потерпит неудачу. Более того, не все семьи имеют более одного ребенка, а, именно, в больших семьях шансы высоки. И здесь вступает в силу наши тесные связи с банками стволовых клеток в Европе и Америке. И, поверьте, никто из детей не остается без донорского костного мозга неродственного происхождения. Все нуждающиеся дети после получения нами донорского материала, совместимого по HLA с реципиентом, проходят аллогенную пересадку стволовых клеток в Израиле.

Сколько времени занимает ожидание донорского материла?

Я могу предоставить совокупные временные рамки, необходимые для всего комплекса процедур - выполнения анализов, химиотерапии, оценки ее результатов и поиска аллогенного донора. Все эти этапы в общей сложности занимают 3-4 месяца.

Лечение рака крови стоит дорого. Не все родители в состоянии выплатить сумму в размере от 100 тыс. долларов и более. Многие из них прибегают к помощи благотворительных организаций, фондов и спонсоров. Чтобы начать процесс сбора средств, нужны документы, подтверждающие заболевание. Вы оказываете помощь?

С фондами мы всегда готовы помочь. Все документы, в которых нуждаются родители, чтобы привлечь финансовую поддержку мы предоставляем незамедлительно. Мы прекрасно понимаем сложность этой ситуации и всегда идем навстречу.

Доктор Нойман, помните ли Вы какую либо историю, когда Вам казалось, что выздоровления не будет, но «чудо», все-таки, произошло?

Во-первых, я всегда исхожу из позиции, что каждый ребенок выздоровеет. А, что касается истории со сложным сценарием, то сегодня я «закрыл дело» Коли Ларичева, прибывшего к нам в тяжелейшем состоянии рецидива. Мы победили болезнь, и я отправляю их домой вместе с мамой. Мы уже попрощались. Но они не хотят уезжать домой – очень полюбили Израиль. ( Улыбается - прим. редакции)

Вы знаете, интервьюируя наших пациентов, мы часто слышим от них, что они считают Израиль своей второй Родиной. К примеру, мама Алисы Корженковой, Валентина, в шутку утверждала, что ее девочка имеет право на гражданство, после переливания крови «местного производства».

Согласен. Действительно, имеет право. ( Снова улыбается - прим. редакции). Да, и семьи у наших пациентов из стран СНГ тоже уже есть. Медсестры, врачи, координаторы, психологи, социальные работники и клоуны стали для них настоящей семьей.

Ознакомьтесь с архивом Клуба здоровья больницы «Шиба».